– Я, до войны, имел квартиру в Москве…
– Я вас понял, Василий Владимирович. Если она существует, то вы там и поселитесь. Если нет, то ведется строительство в Калининграде, где будет располагаться жилой комплекс для работников комитета. Еще вопросы? Вопросов нет. Вот на этих бланках заполняете свои анкеты, а здесь – свои паспортные данные и прописку на сегодняшний день. Это бланк допуска формы «три нуля», «Особой важности». Ваша работа будет связана, напрямую, с обороноспособностью всей страны. Утечки информации нам совершенно не нужны. Вот ручки, вот чернила. Приступайте!
– А вы? – спросил Коршак у Касаточкина, увидев, что ему никаких бланков не дали.
– А я уже повязан со всех сторон, еще вчера. От них – член-корреспондент кивнул головой в сторону Петра, – лекарства нет. Наш шеф, академик Намёткин, меня сразу предупредил, что это – не Академия, а специальный комитет номер два, отказывать которому никто не может. Во всяком случае: безопасно для себя. Петр Васильевич, согласно документу, который лежит у него в кармане, третье лицо в государстве, после товарищей Сталина и Берии.
– Четвертое, существует еще Председатель спецкомитета № 1. Его распоряжения обязательны для меня.
– И кто же это? – спросил Сладков.
– А вот этого вам знать не положено. Мой начальник. – улыбнулся Петр.
– А три Звезды за что? В тылу или на фронте? – Сладков был на два года младше Петра, «салажонок» совсем, а Петр оставался «темной лошадкой» для большинства населения Советского Союза.
– Все на фронте, за тыл только вот эти медали да половина вот этого ордена. – Петр ткнул пальцем в одну из колодок.
– А что за орден?
– «Победы».
– Ого, как у Сталина!? Это за что же?
– Ну, посчитали, что достоин. Попали туда, куда нужно было попасть в Америке.
– А что мы с ними, вдруг, поссорились? – спросил Коршак, – Они же оружие нам давали и продовольствие. У нас здесь нормы в полтора раза упали после этого.
– Они нарушили договоренности в Тегеране и попытались заключить сепаратный мир с Германией, против нас. Это же объявляли!
– Они говорят, что мы им отказали в зонах оккупации в Европе.
– Какие у нас осведомленные доктора наук!
– Здесь Афганистан рядом, Би-Би-Си, по-русски, передачу новостей вело всю войну. Гораздо более полные, чем давало СовИнформБюро.
– Вот так вот всегда! В тылу знают о войне больше, чем на фронте. Ну, а мою фамилию там упоминали?
– Да, в декабре сорок третьего говорили, что Вы – лучший ас Объединенных наций, трижды Герой, и показывали лидерам трех стран новый бомбардировщик. Это – правда?
– Частично. Я – один из конструкторов этого самолета, они просто не знали этого. А что касается Би-Би-Си, это – тоже оружие. Честно говоря, я могу рассказать о войне больше, чем Би-Би-Си. Значительно больше. И более честно. В том числе, о том, что летчикам моей дивизии пришлось заставлять англичан честно выполнять свой долг, и поставлять нам Ленд-лиз по кратчайшему пути, в Архангельск и Мурманск. Это в сорок втором, когда мы еще в нем нуждались. После этого был принят курс на полное самообеспечение всех фронтов. Ради этого меня с фронта и отозвали. А вновь привлекли, когда стало понятно, что предстоит еще и война с Англией и Америкой, при недобитом Гитлере. Би-Би-Си об этом передавало?
– Нет, этого не было. Больше говорили об ошибке, которую совершает «товарищ Сталин». – Василий Владимирович остерегся произносить просто фамилию, без упоминания слова «товарищ», подчеркивая, что он – «свой, буржуинский», неистово колотя себя в грудь двумя гранатами. Мальчиши-плохиши – они такие! Их обуревают сомнения и обыкновенная человеческая зависть: там сто сортов колбасы на витринах, и запах гниения, зато какой запах! Я их многих знал. Которые, работая в оборонном комплексе, и получая столько, что гражданским и не снилось, «требовали перемен». Ездили в Архангельск и Москву, сидели на съездах «демократических сил», и получили закрытие большинства предприятий, на которых они работали. Мальчиков в малиновых «пинджаках», торговлю «красной ртутью», германием, полученном на «Салюте», с чистотой девять девяток после запятой, нищету и голод реформ Гайдара. А начиналось это здесь, в это время, в «хлебном городе Ташкенте». Эти люди подняли на щит Хрущева с его ложью после закрытия ХХ съезда. И помню свою мать, которая сказала, что когда-нибудь эта ложь ударит по нам. Очень больно ударит. Ударила! Еще век не кончился. Вот и приходится городить из «г-на конфетку», чтобы ни у кого и мыслей не было пытаться с нами поссориться.
С «солнечным домом» получился «большой облом»: сам дом давно стал «обычным», устройство, точнее, его бренные остатки, были обнаружены в сарае. Один из создателей получил высшую меру социальной защиты, но не за изобретение, а за растрату, второй был призван в ряды РККА и погиб под Харьковом, в 41-м. Устройство, действительно, вырабатывало тепло и электричество, то есть выполняло функции солнечной батареи, но использовало биметаллические термопары, которые охлаждались водой. Очень интересное следящее устройство, которое, к сожалению, не сохранилось, но его схема была найдена в архивах САГУ. Речи об использовании этой батареи в космосе, конечно, не могло и быть. Хотя, все элементы настоящей солнечной батареи были: линзы, часть из которых были линзами Френеля, элемент, вырабатывающий ЭДС, свинцово-кислотные аккумуляторы, следящее устройство, позволяющее разворачивать всю систему для учета движения светила, и система охлаждения, создать которую пока у Петра и компании не получалось. Какие-то наработки этих людей можно и нужно было использовать при конструировании следящей системы.
По возвращению в Москву, удалось быстро добиться перевода нужных людей и их оборудования в Москву, поставить лабораторию на снабжение и приступить к исследованиям. Удалось, не вызвав большого удивления Сладкова, подсказать ему путь получения карбина непосредственно из ацетилена, в присутствии меди. Дешевый, легкий и очень интересный полупроводник у нас появился. А уж доноры и акцепторы к нему подобрать не так уж и сложно. Он же стал основой для разработки углепластиков, нужда в которых была просто огромной. В июне 1945-го официально началось проектирование и строительство первого в мире искусственного спутника Земли в НИИ-1 в Чкаловске, хотя у большинства участников разработки никакого опыта и знаний по его созданию не было. Отдельные наметки, и кое-какая телеметрия, имелась у, переехавших в Городомлю, немцев, под общим управлением Греттрупа. Получили 20 ракет «ФАУ-2», с которых сняли боеголовки, и часть системы наведения. Эти ракеты могли взлетать, только удерживая вертикаль, как геофизические ракеты, без отклонения на боевой курс. «По условиям», нам требовалось создать прототипы отделяемого «спутника», и отработать его отдельные системы: спасения, ориентации, жизнеобеспечения и возвращения на Землю. Чем и занялись.
Глава 27. Командующий 1-й бомбардировочной армией РСВГК
Но Петру плотно заняться этим вопросом просто не дали. Еще весной его привлекли к работе в Генштабе, где разрабатывалась операция по освобождению оккупированных Курильских островов и Сахалина. Японцы так и не смогли договориться со Сталиным и предложить ему реальное сотрудничество. Некоторые успехи в боях против американцев и англичан, плюс упорное сопротивление гарнизонов на островах, вселили в них уверенность в своей непобедимости. Но американцы продолжали войну, и останавливаться не собирались, видя, что у Японии не получается диалог с СССР. С учетом метеорологических данных, операция должна была быть начата в конце июля и завершена до начала октября. Таковы условия на Курилах. Руководить операцией Сталин назначил Василевского. В его распоряжении находились две армии Народно-Революционной Армии Китая, под командованием Линь Бяо и Чень И, и 1-я армия Корейской Народной армии, под командованием Ким Сон Чжу (более известного по псевдониму Ким Ир Сен), которые составляли лишь первый эшелон еще трех фронтов, в составе пятнадцати армий всех родов войск. В составе одного из фронтов находилась Народная армия Монголии, под командованием маршала Чойбалсана. При этом одному из фронтов, первому Дальневосточному, предстояло высадиться и занять все острова Курильского архипелага. Но главную роль играли четыре «местные» армии, до предела насыщенные артиллерией и техникой, прошедшие длительные тренировки и имевшие в своем составе большое количество «советников», уже на уровне отделений. Первыми удар наносили монгольская и две китайских армии, которые, без артподготовки, выдвинулись вперед через безводные степи и пустыню Гоби, с марша разгромив три мощных японских группировки и вошли в Пекин. Продолжая наступление, они вышли к берегам Бохайского залива, перерезав коммуникации Квантунской армии. Заняв столицу, Линь Бяо и Чень И провозгласили создание Китайской Народной Республики, и пригласили войска Советского Союза помочь в окончательном разгроме японских оккупантов. 2-го августа ударили войска всех фронтов. Президент США Томас Дьюи решил использовать момент, и послал приветственную телеграмму Сталину, так как потери американцев в этой войне уже превысили миллион человек.