Нормально так… Ни тебе «спасибо», ни «до свидания». Хорошо хоть, меч не забрал.
Я посмотрел ему вслед, усмехнулся и подобрал с лежака покрывало.
Ладно, пора собирать манатки. И, поскольку Иоши своё слово сдержал, в полдень нам предстоит небольшая прогулка.
Вообще, я очень люблю горы. И те, что остались там — в прошлой жизни, и эти — что увижу сегодня. Все горы прекрасны, и сравнивать их — пустое занятие. Только местные горы мне все равно нравятся чуть больше Кавказа. Наверное, потому, что здесь не придется стрелять…
Глава 6
Перемены в жизни случаются. Психологи считают, что они даже необходимы человеку, если что-то его не устраивает, тяготит. Да, все вроде бы так, но только я ни на что особо не жаловался. У меня было все, что нужно обычному человеку: дом, машина, друзья, а за спиной стояла огромная страна. Еще вчера жизнь была проста и понятна, а сейчас я чувствую себя винтиком, выпавшим из работающего механизма и откатившимся на обочину, туда, где никто уже не найдет.
Кто я такой? Майор спецназа — обычный «сапог», который жил по Уставу, выполнял приказы, руководствовался кучей инструкций. Когда привыкаешь к такой жизни, она начинает нравиться, но сейчас того мира не стало, и в душе появилось тянущее чувство пустоты. Когда рядом нет друзей, той страны, твоего родного города, а вместо них — другие люди, другое небо, другие звезды…. Нет, в этом мире есть красавица Мика, задумчивый Кенджи, ребята-монахи и даже веселый енот, но пустоту в душе сразу не залечить. Должно пройти какое-то время.
Я посмотрел на выползшее из-за горы солнце, вздохнул и перевел взгляд на четверку солдат, шедших по деревне в направлении замка. Выглядели эти четверо настолько важно, что куда там всем самураям. На головах бойцов были надеты кожаные дзингасы [50] , грудь прикрывали кожаные куртки с металлическими пластинами, штаны — матерчатые до середины голени, сандалии — самые обычные, в каких тут ходят практически все.
Один из солдат был вооружен коротким копьем, трое остальных несли на плечах нагинаты. Несмотря на важный вид, со стороны они выглядели предельно забавно и походили на китайцев из комедий девяностых годов. Там тоже бегали мужики в похожих шляпах и, размахивая всем, чем только можно размахивать, никого при этом не убивали. Тут, понятно, все настоящее, но как, скажите, настроиться на серьезный лад, наблюдая это великолепие? Ни один предмет экипировки этих ребят не был похож на другой. У них даже нагинаты по форме и длине отличались! Об унификации в этом мире пока не слышали, и это давало повод для размышлений. Как бы то ни было, мне тоже прямая дорога в местную армию. Вот только асура развоплотим, и сразу займусь. Схожу в замок и попрошусь там в солдаты. С чего-то же начинать надо?
Кенджи дожидался, как и обещал, возле ворот усадьбы. При виде меня, живого и невредимого, монах ни разу не удивился, и по дороге в святилище я поведал ему о том, что происходило со мной ночью. Нет, я, разумеется, не рассказал ни о помолвке, ни о пьянке с Иоши, ни о том, кем меня считают ёкай. За своим языком мне теперь требовалось следить, иначе у окружающих появятся ненужные вопросы. Нет, понятно, что монах не дурак и, возможно, мог бы мне что-нибудь подсказать, но я пока не решил, можно ли ему доверять. В общем, мой рассказ получился совсем небольшим: пришла волчица, поговорили, и я убедил ее больше не безобразничать. Врать — мне не привыкать, этому нас учили профессионалы, а кто не верит, может сгонять в Аокигахару и уточнить у Мики, правду ли я говорю. Тут всего-то километров шестьсот по прямой…
Шрам, оставленный у меня на руке зубами волчицы, Кенджи, конечно, заметил, но я объяснил, что без моей крови оками не смогла бы покинуть усадьбу. Монах вроде поверил, хотя по его лицу сложно было что-то сказать. Я вообще слабо разбираюсь в мимике азиатов, а китайца от японца, наверное, не отличу даже сейчас. Мне свою бы физиономию запомнить — уже большая победа.
Самым странным во всем этом оказалось то, что мой авторитет у местных после этой ночи практически не изменился. Ну сходил в усадьбу, ну изгнал нечисть, и… что? Как был шестнадцатилетним пацаном, так им и остался. Нет, я, конечно, утрирую, и кого-то другого уже погнали бы палками на поля, но меч за поясом поднимал меня в местной табели о рангах над простыми крестьянами. Ками на поля никто не погонит, и я, по сути, сейчас оказался предоставлен самому себе. Ходи где хочешь, делай что хочешь, и даже накормили в святилище. Еда, правда, полный отстой: тарелка липкого риса и какие-то странные овощи. В Москве я такое не стал бы и пробовать, но тут ничего — съел, и даже понравилось.
Помимо всего прочего, монахи выдали мне поношенную крестьянскую одежду вместо тех тряпок, в которых я практиковал экзорцизм. Пояс оби [51] выглядел совсем новым и удобно удерживал ножны. Штаны — короткие и широкие, куртка похожа на кимоно для дзюдо, но материал, конечно, паршивый. Шляпа соломенная, с оторванным краем, сандалии — ношеные, с завязками вокруг голени. И штаны, и рубаха невзрачного серого цвета, так что на конкурс красоты меня вряд ли возьмут, но жаловаться мне особенно не на что. Одет, обут, сыт, вооружен и, вроде бы, выспался — чего еще нужно для полного счастья?
Позади святилища за оградой нашлась ровная полянка с парой спиленных бревен, на которых было удобно сидеть и наблюдать за деревней. Судя по положению солнца, у меня есть еще около часа до выхода, так что можно никуда не спешить.
Деревня, на краю которой стояло святилище Каннон, называлась Оми, и навскидку тут проживало больше трехсот человек. Около сотни небольших домов вытянулись вдоль четырех улиц, отгородившись друг от друга заборами. Метрах в пятидесяти от противоположного края деревни протекала небольшая река, через которую перекинули широкий каменный мост. Чуть левее, неподалеку от леса, паслось стадо коров. Людей на улицах практически не было, все местные вкалывали на рисовых полях, которые протянулись от реки до самого замка.
Я не большой знаток деревень, но при взгляде на эту меня не покидало ощущение какой-то мультяшности. Слишком уж все ровно и аккуратно для Средневековья. Не зря же я в первые минуты своего появления здесь подумал о съемках какого-то фильма? С другой стороны, японцы — трудолюбивый народ, может быть, у них так и было?
Впрочем, плевать на все эти ощущения, меня сейчас гораздо больше занимает другое. Примерно через час после завтрака я на этой же лужайке провёл три разминочных комплекса и пришёл к очень интересным выводам. Мое тело стало гораздо пластичнее, и серьезно подросла скорость реакции. Сложно определить насколько, но, судя по ощущениям, парень, в которого я вселился, был неплохим боксером и акробатом одновременно.
Не знаю, с чем это ещё может быть связано, но, скорее всего, причина в изменившихся пропорциях тела, на которые наложились все мои умения и навыки. Вешу я сейчас меньше килограммов на двадцать, но рост по ощущениям остался таким же. На Земле он был метр восемьдесят шесть, здесь — никак не ниже метра восьмидесяти. Возможно, я ошибаюсь, но все, с кем мне тут довелось пообщаться, были ниже меня как минимум сантиметров на пять.
Погруженный в раздумья, я вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд и, повернув голову, увидел совсем ещё юную девушку. Она вышла из задней калитки святилища и, сделав пару шагов в мою сторону, нерешительно замерла.
Невысокая, темноволосая, с довольно симпатичным лицом и аккуратной прической, девушка была одета в бежевое кимоно и сандалии на деревянной платформе. В глазах — радость и легкий испуг. В руках — небольшой узелок из цветастой материи.
— Привет! — осторожно поздоровался я, стараясь не напугать её ещё больше.
На вид девушке я бы дал лет пятнадцать-семнадцать, и она, скорее всего, хорошо знала того пацана, чьё тело досталось мне после смерти. Интуиция подсказывала, что близки они не были, но в любом случае какой-то информацией она точно владеет, а значит, знакомство лучше продолжить. Слишком мало я знаю о том пареньке.