Глава 14
Непростые разговоры
Москва встретила пасмурной погодой, такие же серые, пасмурные люди ждали меня на выходе из зала прилета. Никаких приветствий, просто указали мне следовать за собой. Ехали в Центр в этот раз на обычном «Рафике». Похоже, что он был разъездным автомобилем той странной организации. Я молчаливо разглядывал проносившуюся мимо будничную столицу. Ту, которая каждый день выходит на работу, куда-то вечно торопится, решает обыденные проблемы, болеет, растет, живет и никогда не спит. Наверное, в стране нет больше ни одного города, где есть столько всего и одновременно чего-то в данный момент нет. И это что-то надо обязательно сию же секунду достать.
Вот и меня выдернули для нечто такого важного, с жаркого крымского берега. Ну да. Не ври уж, братец, хотя бы сам себе. Это именно у тебя накопился целый ворох вопросов к тем, кто взялся менять страну в лучшую сторону. И именно ты желаешь воспользоваться их познаниями и возможностями. Для своего и твоих знакомых блага. Ну а что, мы не люди разве? Насчет этого я, кстати, совершенно не рефлексировал. Надо так надо! Отщипнуть бюджетных денег для общего блага. В конце концов их все равно куда-то потратят. А там, глядишь, и дам толчок науке.
И я здорово сомневаюсь, что у Первого секретаря обкома области хватит времени и желания разобраться с нашими историческими хотелками. Плюс местечковый уровень понимания не всегда годится для события поистине международного масштаба. Да-да, я хотел идти ва-банк. Чтобы не терять зря времени и сразу после окончания института заниматься тем делом, к которому душа лежала. Все эти лишние трепыхания типа бессмысленного сидения в кабинетах, потому что ты тупой аспирант. Поддакивания вышестоящим товарищам для роста карьеры. Нет, братцы, мы полностью используем полученный по случаю блат ради блага науки. Ну и меня любимого.
Да, вот так и появляется новая номенклатура.
Итак, в кои веки шкурные интересы сложились с общественными, так что я был готов пробить все стены, но добиться желаемого. Между тем «РАФик», наконец, вынырнул из серой унылости осеннего города и двинулся мимо бодрящих сосновых боров и яркими осенними красками, присущими средней полосе России. На севере нет подобия разнообразных цветов, да и красивая фаза осени у нас обычно чрезмерно коротка. Так что я наслаждался пейзажами, лишь изредка обращая внимание на своих блеклых и замотанных делами попутчиков.
На КПП в этот раз меня осмотрели внимательно, а затем предельно тщательно проверили красную ксиву. Старший сержант возрастом далеко за тридцать с сомнением оценил мою фотографию на пропуске и ушел в будку караула, где некоторое время кому-то названивал. Ну а я особо не удивлялся. Загорелый до черноты улыбчивый субъект в яркой гавайке и бриджах точно не внушал доверия старому служаке. Это же не фестиваль молодежи!
Представьте — вас назначили охранять особо важный объект. По старой памяти вы ждете встретить здесь представительно вышагивающих и озабоченных ответственностью генералов, на худой конец бегущих по срочной необходимости полковников. По факту же привозят вот таких хлыщей, больше напоминающих вражеских агентов. Или данная контора хитрее, чем считает бывалый сержант? Ну ему думать особо и не требуется. Укажут, кого и куда пропускать. А его дело открыть шлагбаум. Вот и я, наконец, попал внутрь одного из самых засекреченных объектов СССР.
Никто в этот раз меня не встречал и под ручку не провожал. Поэтому тотчас по старой памяти двинулся к Профу в административный корпус. Под ложечкой уже посасывало. Аэрофлот особо разносолами в эти времена не баловал, предложив скудный бутерброд с бочковым кофе. А вчера я так забегался, что и вовсе не поужинал. Потому завтрак давно провалился, а обеда пока не последовало. Тривиально, конечно, по сравнению с судьбами мира, но люди иногда хотят кушать. И еще разные дела делать. Стоя, сидя и лежа.
Се ля ви — говорят французы! Потому к людям надо помягче и смотреть на вещи шире. И знаменитая фраза прораба из известного кинофильма была сказано вовсе не для красивого словца. Тогда наступали нелюдоедные «вегетарианские времена». Вам будет странно узнать, но даже при Никите Хрущеве непрерывно продолжались репрессии. И не всегда обоснованные и мягкие. А вот период нахождения у власти Л.И. Брежнева характеризовался самыми низкими показателями деятельности тайной полиции в СССР. Так, если при «десталинизаторе» Хрущеве в 1956–1965 гг. за антисоветскую пропаганду и агитацию в среднем ежегодно осуждалось около 575 человек, то при Брежневе в 1966–1980 гг. этот же показатель составил 123 человека, а с учетом данных за 1981–1985 гг. еще меньше — 119 человек.
Об этом обычно почему-то забывают, превознося «Оттепель», которая понемногу вводила страну в штопор. Практически все успехи Хрущевской эпохи стояли на заделах выдающегося Сталинского прошлого. Великого кормчего модно ругать, и по мне есть за что. Суровость эпохи не обеляет деяния конкретных политиков. А натворили тогда делов таких, что и через пятьдесят лет не разгребешь. Но ракеты, ядрен-батон, перестройку природы затевал вовсе не Никита. Зато Брежневский развитой социализм запомнился советским людям, как время стабильности и достатка.
Но опять колбасы на всех не хватило. Эмигранты постоянно её вспоминают. И туалетную бумагу тоже. Ну что сделать с ними, засранцами.
К моему большому удивлению, на месте не оказалось никого из руководящего состава Центра. Дежурный сквозь зубы заметил, что шляются тут всякие, но под моим яростным напором все-таки ответил, что руководство в Москве на важной встрече. Странно, но меня по телефону об этом не предупредили. Или их вызвали по срочному делу? Тоже очень может быть. Я всех раскладов взаимоотношений нашего брата с местным руководством не знаю.
Затем дежурный все-таки нашел меня в списке, выдал мне ключ от комнаты и талоны на питание. Я уже здесь не гость, а в качестве командировочного. Интересно, а деньги на расходы выдадут? В Крыму я погулял изрядно, основательно опустошив стройотрядовские заработки. Да и от выданных в июле подъемных осталось мало чего. А существовать на одну стипендию как-то не хотелось. Привык я чего-то к шикарной жизни. Маме такое поведение точно не понравится. Уезжая в Крым, я оставил в холодильнике массу деликатесов. А родители у меня дети войны, привыкли жить скромно.
В таком минорном настроении двинул к корпусу, в котором останавливался раньше. Затем долго не мог найти нужную комнату, пока молодой и веселый паренек не объяснил, что мне надо тащить задницу в соседний корпус. Он же любезно проводил меня, а я с удивлением заметил, что буду практически соседом Марго. В душе первый раз ёкнуло. Неспроста такие перестановки.
Сеня Моркушин, так поименовал себя вихрастый паренек, позвал меня перекусить. Он также недавно приехал сюда аж с Дальнего Востока. Я быстро признал в нем брата-попаданца. Но Сеня был не особо разговорчив и, видимо, на это у него имелись собственные причины. Но он много рассказывал о природе тех мест, которые ему удалось в последние месяцы посетить. Я же коротко обрисовал реалии недавнего крымского отдыха, вызвав в парне жгучую зависть. Так это я еще о подругах-ленинградках не упомянул. Думаю, что такое понятие, как «тройничок» есть далеко не у всех миров. Это у меня случилась довольно бурная молодость. После армии гулял так, что подметки отрывались.
Обед мы уже пропустили, потому взяли в столовой выставленное на раздаче подобие полдника. Творожники, мясной салат и компот с пирожками. Все было необычайно вкусно и сытно. Хотя за последние недели к подобному угощению я привык. На раскопки нам из обкомовской столовой возили ресторанную еду, да и в Крыму я на себе любимом особо не экономил. Шашлыки, хачапури, гриль из рыбы или ребрышек. Если знать «точки» и щедро давать на чай, то разница в обслуживании с общепитом будет колоссальной. Поверьте опытному человеку, добиться своего можно при любом режиме.