В общем, я весело провожу ранний вечер, следя за играющими юными аристократами, отпуская хамские шуточки, которые их смешат, и попивая «капли датского короля» с совершенно чудесными слоёными вафлями. Свита Государя заигралась до темноты; я ухожу спать, когда за окнами уже стоит хрустальный… чуть не сказал «мартовский» – вечер. И вот, в этих сумерках, синих, лиловых, прозрачных, освещённых дрожащими огоньками, я вижу шепчущуюся парочку; молодые люди стоят друг к другу ближе, чем им позволяют приличия – судя по костюмам, это юноши, а не парень с девушкой.
Они оборачиваются на мои шаги – и мило здороваются.
Ри-Ё, ага. «Добрый вечер, Учитель». А с ним – Ма-И из Семьи Л-Та, одетый по-столичному, и даже с бусинами в волосах. Ну да, ему, вроде как, только пару дней назад прислал письмо Официальный Партнёр. Ма-И застенчиво улыбается. «Привет, Ник!»
Что там этот шельмец Ри-Ё пел о Букашке и Звезде? Мне кажется, или этим двоим лучше не общаться?
Ладно, это не моё дело. Я только отмечаю, что мой паж обладает сверхъестественными способностями по части поиска приключений. Я его даже не зову. Вполне возможно, что я снова чего-то не понимаю, а Ма-И просто легче разговаривать с плебеем, чем с тем столичным аристократом, которого ему силы Земли и Неба назначили. Вроде как Третий Господин Л-Та тренируется флиртовать и быть храбрым. И вообще, политика, любовь и прочие здешние радости – не моё дело. Моё дело – целая пачка традиционных игр, записанных самым лучшим образом, а политикой нехай доблестный КомКон занимается… если сможет.
Я иду спать; я успеваю заснуть и проспать некоторое время – и меня будит позывной экстренного вызова. Первые такты старинной песни «Опустела без тебя Земля» – я просыпаюсь с мыслью, что мне всё это снится, но стоит мне окончательно опомниться, осознаю: вижу зеленоватые линии карты с указанием места встречи.
Кому неймётся в ночь глухую? Не иначе как КомКон – как говаривал грубиян-Сашка, «вспомни говно – и вот оно!»
Я, про себя проклиная всё на свете, волокусь в дворцовый парк. Дежурные гвардейцы салютуют обнажёнными клинками. Встреченный Господин Смотритель Дворца, проверяющий, всё ли в порядке, вежливо здоровается и выражает сочувствие по поводу моей бессонницы. Я благодарю, мы хохмим насчёт плохого сна в одинокой постели, я высказываю надежду уснуть после прогулки, мы раскланиваемся – я выхожу, наконец, во двор.
Небо прозрачно-ясно, весенние звёзды сияют крупной россыпью. Мир благоухает весной – почти как на Земле: сыростью оседающего, подтаявшего снега и какой-то дымной терпкостью. Мне хочется просто прогуляться в такую чудесную ночь, а приходится искать визитёров… чёрт бы их побрал…
КомКоновская авиетка замаскирована под снежную гору. Гора выглядит уж слишком по-зимнему… тоже мне, гении камуфляжа! Я подхожу, дожидаюсь демаскировки, здороваюсь с Вадиком, беру у него торбочку с кое-какими ценными припасами и убеждаюсь: да, мои знакомые-комконовцы с ним и в полном составе – и ушастый Антон, и Рашпиль. Кто же ещё – в такой момент, когда новая миссия едва начата!
Они довольно неофициально меня приветствуют; я собираюсь сесть на заднее сиденье, чтобы поговорить – и обнаруживаю там молодую даму. Выпадаю в осадок.
Это – земная девица. Плотная и жёсткая, с грубоватым лицом – не по сравнению с местным населением, а в принципе топорной работы деваха. Угловатая, плоскогрудая, с русыми волосами, остриженными по плечи. Я на автопилоте думаю о неудачной метаморфозе – и улыбаюсь собственному уровню вживания в среду. Это чудо улыбается в ответ.
– Ваша новая партнёрша, Николай Бенедиктович, – сообщает Рашпиль. – Ваши успехи в последнее время – неоспоримы, и мы решили, что вам нужен помощник. Вот, рекомендую: Марина Санина, работала на Шиенне и Альсоре. Мастер спорта по айкидо, прекрасная фехтовальщица – большие успехи при работе в агрессивных сообществах…
Это Кши-На – агрессивное сообщество?! Это, чёрт вас раздери, Земля – агрессивное сообщество!
– Не подходит по внешним данным, – говорю я.
Марина вспыхивает:
– Это почему же?! – и распахивает плащ, отороченный горностаем. Под плащом – местное платье с пелеринкой. Местный покрой рассчитан на то, чтобы подчеркнуть женственность фигуры – в данном конкретном случае, на спортсменке, состоящей из одних жёстких мускулов, довольно небрежно расположенных, он смотрится компроментирующе.
– Единственная легенда, которую я могу себе представить – она моя соотечественница, – говорю я. – Горская девочка, с Хен-Ер. Но – давайте, вы все меня убедите, что я в принципе могу с ней закрутить?
– А почему нет? – спрашивает Антон. – Если вы тоскуете по дому…
– Ну… как бы вам объяснить… Приступ ностальгии толкнёт вас на чужбине в объятия пожилой безобразной эмигрантки? А если вас всё это время окружали юные и прелестные аборигенки?
– Это я – пожилая и безобразная? – выдыхает Марина. – Ну, знаете ли…
– Ничего личного, простите, – говорю я. – Я только хочу, чтобы вы поняли. Я служу во Дворце Государевом. В свите Государыни. Там у неё девочки в роли фрейлин – праздничная фантазия мужчины. Сливки общества. Самые очаровательные, самые образованные, самые утончённые. Сама Государыня – невесомый шестнадцатилетний ангел. Мне периодически предлагают всё самое вкусное и чудесное – и я отказываюсь, мотивируя отказ нестерпимой скорбью по погибшей жене… И вдруг появляюсь в обществе Марины… фальшиво, как морковный заяц, а здешний люд страшно чувствителен к фальши в отношениях.
– А почему я должна изображать вашу подружку или, там, любовницу? – спрашивает Марина с нажимом. – Просто соотечественница… знакомая. Приятельница вашей умершей жены, к примеру. Сестра.
– Вдова? – спрашиваю я.
– Нет!.. ой… ну, допустим, вдова. И что?
– И что ж это, Уважаемая Госпожа, вас сюда с гор понесло? Почему вы не помогаете семье мужа? Почему детей не растите? Приключений захотелось?
– У меня нет детей.
– В ваши тридцать-тридцать пять?
– Мне, чтоб вы знали, двадцать восемь.
– Не выглядите… но допустим. Так детей нет? И не будет, у вас неудачная метаморфоза. Почему, кстати? Замуж по расчёту? С нелюбимым дрались? Или вас так, без боя, обрезали – для какого-нибудь неудачника?
Марина сверкает глазами:
– Вы ведёте себя просто по-хамски!
– Да. Я веду себя как нги-унг-лянец. Они – ребята откровенные, что на уме, то и на языке… правда, говорилось бы вежливее – но, по существу, то же самое. А вы ведёте себя, как женщина с Земли. Вы не верите в собственную легенду, не ощущаете себя «условной женщиной». Здесь так нельзя.
Марина вздыхает, переглядывается с комконовцами. Говорит, сдерживая раздражение:
– Послушайте, Николай… у меня серьёзный опыт работы с антропоидами и никогда не было проблем. Здесь воюющее общество – как боец, я стою намного больше вас. Уверяю вас, я вполне в состоянии призвать к порядку любого, кто вздумает как-то мне навредить, так что вы можете…
– Погодите, милочка, – говорю я, вызывая ещё один взрыв еле укрощённого негодования. – Вы собираетесь призывать вашего «условного вредителя» к порядку в бою? Мечом? Не выйдет. Антон, и вы, э…
– Иван Олегович, – подсказывает Рашпиль, глядя укоризненно.
– Простите, Иван Олегович. С вашей коллегой я работать не буду.
– Характерами не сошлись? – спрашивает Антон язвительно. – Или – соскучились по настоящим женщинам и хотели бы манекенщицу с ногами и локонами?
Усмехаюсь. Ах, как тонко, мсье, как тонко!
– Да, соскучился, да, хотел бы. Но дело не в ногах и даже не в локонах, хотя это хорошо бы, конечно. Дело в том, что Марина не готова.
– Я знаю об этом мире всё, – говорит Марина на языке Кши-На, с элегантным столичным акцентом. Филологические способности у неё лучше моих, надо отдать ей должное. – Ваши записи, рекомендованные к просмотру, просмотрела. Полагаю, что моментами вы вели себя вопиюще непрофессионально.
– Вероятно, – говорю я. – Но я прожил здесь немного меньше года и не чувствую, что знаю об этом мире всё, а вы всего лишь просмотрели рекомендованные записи… У вас отличное произношение и, очевидно, отличное чувство языка. Думаю, вы хороши как боец. Но здесь вам это не понадобится.